Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Возможно, Лоренцо нашел бы нас в другом городе. Возможно, я бы никогда не узнала правду, никогда бы не увидела маму, никогда бы не помогла посадить за решетку плохих парней. Но я бы не убила Марка. В этом я уверена. Эти мысли мучают меня по ночам. Впервые в жизни я не сбежала, и это кончилось тем, что я убила человека.
Нет ничего хуже «что, если».
Неожиданный щелчок заставил меня обернуться. Дверь в мою комнату в общежитии открылась, и в комнату заходит девушка со светлыми волосами. Пышные кудри прыгают на ее плечах.
– Привет, – здоровается Селеста, и дверь за ней закрывается. – Я думала, ты в лаборатории.
Я пожимаю плечами.
– Сегодня плохо себя чувствую.
Она не знает, что сегодня я официально бросила университет.
– А ты? Разве у тебя сейчас не пара по социологии?
Она берет лист со своего стола и машет им передо мной.
– Я забыла это. И теперь опаздываю. – Она выбегает из комнаты, но останавливается в дверях. – Мы ведь встретимся на теннисе вечером, Вера?
– Да. До вечера.
Она машет мне рукой и исчезает в коридоре. Ненавижу лгать ей. На самом деле она очень хорошая. Особенно если учитывать кошмары, которые мучают меня почти каждую ночь. Она будит меня, шутит, чтобы я успокоилась, и притворяется, что верит моим словам о том, что и в детстве я мучилась кошмарами. На самом деле мне снится почти одно и то же: я убиваю Марка.
Конечно, в своих снах я стреляла в него. Но еще я душила, топила, закалывала ножом, убивала другими способами, которые даже не представляла наяву. Теперь я понимаю, что имел в виду Марк, говоря о пистолете. С ним действительно легко ошибиться: я поняла это на своем опыте. Но я не осознавала, что он имел в виду, когда говорил о серьезных последствиях. Тогда я подумала, что он имел в виду смерть. Теперь я знаю, что смерть – это не единственное «серьезное последствие».
Из всех событий это единственное, что я не могу изменить, единственное, что не могу контролировать: я не могу не убить Марка, и не могу перестать думать об этом. Боже, «что, если» убивает.
Я вздыхаю и беру толстый учебник по химии. В нем лежит письмо, которое я написала Селесте пару дней назад. Я приподнимаю ее одеяло – цвета морской волны с ярко-коралловым узором – и кладу письмо на ее бледно-розовую подушку. Я настолько погружаюсь в мысли о том, как она отреагирует на него, что когда замечаю, что мне звонят, играет уже второй припев мелодии, стоящей на звонке.
Я беру его со своего крошечного стола и улыбаюсь, увидев дату и имя звонящего:
– Ты так пунктуален. Кесслер бы гордился тобой.
Диксон смеется, и я расплываюсь в широкой улыбке.
– Что, даже не поздороваешься? Теперь ты похожа на Кесслера. Так и знал, что надо было мне охранять тебя на суде.
Кесслер не обманул меня: за последние восемь месяцев агенты предоставили круглосуточную защиту лишь один раз – когда я давала показания, сначала против двоюродного брата Марка, а затем против Анжело. Тогда со мной были Кесслер и незнакомый агент вместо Диксона. Но мы с Диксоном переписывались по электронной почте. Я попросила руководство службы маршалов, чтобы именно Диксон позвонил мне с проверкой после дачи показаний, и к счастью, мне разрешили. Теперь он будет звонить мне раз в год.
Все еще улыбаясь, я отвечаю:
– Рада тебя слышать, Диксон.
– Я тоже. Как твоя студенческая жизнь? Как комната в общежитии?
– Подожди… еще чуть-чуть… Ну вот, теперь я одновременно дотрагиваюсь до двух стен своей комнаты.
– Похоже на мою комнату в общежитии. – По голосу Диксона я понимаю, что он улыбается. – А как твоя соседка? Такая же жизнерадостная?
– Увы, да.
– Зря ты так, – возражает Диксон. – Что-то не слышно, как она играет на лютне. Именно этим занимался мой сосед по комнате в течение всего первого курса.
– Ой. Это лишь потому, что она сейчас на занятии по игре на лютне.
Диксон снова смеется, но его голос быстро становится серьезным.
– Нет, правда, как у тебя дела?
Я пожимаю плечами, хотя он не видит меня.
– Держусь.
– Ты сходила к психологу, про которого я тебе говорил?
Конечно, нет. Я не хочу, чтобы кто-то «психоанализировал» меня и спрашивал, почему я выбрала имя Вера Питерсон. Или почему я все еще называю себя Мелочью.
– Мне не нужен психолог. Я много лет была одна. Я умею сама решать свои проблемы.
– Нет, – поправляет Диксон. – Ты была с Марко много лет. Вот почему я беспокоюсь.
– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? Разве у тебя нет списка вопросов?
Я слышу шорох бумаги.
– Список есть. Просто знай, что сейчас я разрешаю сменить тему. Но эта тема будет поднята в следующих надоедливых электронных письмах.
Я улыбаюсь.
– Принято к сведению.
– Какие-то проблемы, о которых я должен знать?
– Нет.
– Контакт с человеком из твоего прошлого?
После этого вопроса следует резкий кашель.
– Нет.
Диксон молчит, и я знаю, что он дает мне возможность задать вопрос.
– Как он?
Нет необходимости говорить имя. Диксон знает, о ком я спрашиваю.
– Держится, как и можно ожидать от человека, который проходит через это впервые.
Я закрываю глаза и представляю Джейсона. По правилам Диксон не может рассказывать мне о нем, но он хороший и не против изредка нарушить правила.
– Я общался с ним пару дней назад, – продолжает Диксон. – Он спрашивал о тебе.
Я прикусываю губу и говорю самые честные слова за весь разговор.
– Жаль, что все сложилось так.
– Мне тоже, – признается он. – Но ты поступила правильно.
– Я знаю.
– И теперь ты в безопасности, – напоминает он. – Но не расслабляйся.
Я грустно улыбаюсь в ответ. Я все еще помню урок № 8.
– Будь осторожна, ладно? Возможно, прямо сейчас все спокойно, пока Розетти сосредоточены на судебном процессе. Но многие люди, близкие к Анжело, хотели бы добраться до тебя. Я знаю, что ты уже почти не помнишь Данте, но теперь он полноценный член семьи.
Как будто я могла забыть единственного оставшегося сына Розетти. Он – одна из причин, по которой я собираюсь сделать то, что задумала.
– Я поняла.
– Никогда не знаешь, когда может произойти что-то неожиданное.
Мое сердце бешено стучит в груди, и на секунду я уверена, что он обо всем знает. Но это всего лишь паранойя. Диксон не может знать о моих планах.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
